Жалость
Когда говорят о жалости, то отмечают, что это чуть ли не главное качество русского народа, особенно присущее женщинам. Некоторые даже считают, что жалость — это одно из достоинств русского человека. Но так ли это? Является ли жалость достоинством? Попробуем разобраться.
Жалость — это сильное проявление эмоций, а значит, и серьезные затраты энергии. Это не только вредит здоровью жалеющего, но и мешает помочь тому человеку, которого нам жалко. Наши эмоции не дают нам возможности разглядеть наиболее приемлемый способ решения той или иной проблемы. В некоторых случаях (если не в большинстве) жалость абсолютно бесполезна. Например, нам жалко нищего, сидящего у магазина. От нашей жалости ничего не меняется (разве что нищий получит от нас немного энергии), он как был нищим, так и останется. А если уж говорить до конца откровенно, то жалеем мы в большинстве случаев не другого человека. Мы жалеем себя, мы как бы ставим себя на его место, представляя, что было бы, если бы мы вдруг стали нищими, калеками, тяжелобольными и т. д.
Фредерик С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлин в книге «Практикум по гештальттерапии» отмечают: «Жалость», «симпатия» и «сострадание» обычно используются как синонимы и все полагаются «добродетелями». Различия в оттенках их значений, может быть, несущественные с лингвистической точки зрения, весьма существенны с психологической. В словаре они различаются следующим образом: «Жалость — чувствование чужого страдания или беды, при этом объект жалости полагается не только страдающим, но и слабым и нижестоящим. Симпатия — дружеское чувство по отношению к другим, особенно в горе или несчастье; слово подразумевает определенную степень равенства в ситуации, обстоятельствах и др. Сострадание — глубокое сочувствие другому, особенно в серьезном или неизбежном страдании или несчастье». Все эти слова, выражающие отношение к страданиям других, различаются мерой актуального участия, близости или отождествления со страданием. Жалость — наиболее отдаленное, и мы утверждаем, что по большей части то, что называется жалостью, на деле есть ЗАМАСКИРОВАННОЕ ЗЛОРАДСТВО. Теннисон говорит о «презрительной жалости, и многие из нас слышали выкрики вроде: «Я не хочу вашей проклятой жалости!» Такая жалость — снисхождение. Мы обращаем ее к тем, кто находится в столь низком положении, что перестает быть нашим серьезным соперником. Они «вне игры». Жалея их, мы подчеркиваем различие их жребия и нашего. Такого рода отношение мотивирует подчас благотворительность.
Когда сочувствие к страданиям других подлинное, а не маска высокомерия, ликующего самовознесения, оно содержит стремление помочь практически и принять ответственность за изменение ситуации. В таких случаях мы скорее будем говорить о симпатии или сострадании, активном вхождении в ситуацию страдающего. Такое отношение вовлечено в актуальность и слишком занято ею, чтобы позволить себе роскошь сентиментальных слез. Слезливая жалость — по большей части мазохистское наслаждение страданием».
Есть более высокие состояния, которые иногда путают с жалостью. Это сострадание и милосердие. Особенно хочется отметить милосердие; на мой взгляд, именно милосердие должно быть одним из главных принципов воспитания и самовоспитания человека.
Попытаюсь объяснить, что я понимаю под милосердием на основе одной народной пословицы. Пословица эта встречается у многих народов и звучит примерно так: «Вместо того, чтобы накормить голодного рыбой, дай ему сети и научи ловить рыбу». Накормить голодного рыбой — это и есть жалость, а вот дать ему сети и научить ловить рыбу — это уже милосердие.
У Аркадия и Бориса Стругацких есть прекрасные строки, с которыми трудно не согласиться: «Там, где присутствует милосердие, — там воспитание. Там, где милосердие отсутствует, где присутствует все, что угодно, кроме милосердия, — там дрессировка. Через милосердие происходит воспитание Человека».
С. Мазуркевич - Полная энциклопедия наших заблуждений
Uzpedia.uz